Неточные совпадения
Такой склад
природы принуждает Розанова всегда преклоняться перед
фактом, силой и историей.
— Кто имеет право порицать выводы из
факта, когда существует
факт? Ваша личность в данной обстановке —
факт; ваши поступки — необходимые выводы из этого
факта, делаемые
природою вещей. Вы за них не отвечаете, а порицать их — глупо.
Это были просто первичные
факты, готовые явления
природы.
Человеческая личность реальна в бытии и идеальна по своей
природе, и самым
фактом своей идеальной реальности она непосредственно утверждает объективное существование Бога как истинной личности».
Факт закономерности
природы совершенно неопровержим и нимало не отрицает возможности чудесного.
Читатели, соображаясь с своими собственными наблюдениями над жизнью и с своими понятиями о праве, нравственности и требованиях
природы человеческой, могут решить сами — как то, справедливы ли наши суждения, так и то, какое значение имеют жизненные
факты, извлекаемые нами из комедий Островского.
По этим свидетельствам и опять-таки по подтверждению матушки вашей выходит, что полюбил он вас потому преимущественно, что вы имели в детстве вид косноязычного, вид калеки, вид жалкого, несчастного ребенка (а у Павлищева, как я вывел по точным доказательствам, была всю жизнь какая-то особая нежная склонность ко всему угнетенному и
природой обиженному, особенно в детях, —
факт, по моему убеждению, чрезвычайно важный для нашего дела).
Санин принялся «излагать дело» — то есть опять, во второй раз, описывать свое имение, но уже не касаясь красот
природы и от времени до времени ссылаясь на Полозова, для подтверждения приводимых «
фактов и цифр».
Достаточно указать на тот
факт, что наш вкус находит дисгармонию в сочетаниях зеленого и голубого цветов, а
природа опровергает наши художественные настроения на каждом шагу, сочетая синеву неба с зеленью леса и травы почти в музыкальную мелодию, особенно на севере, где
природа так бедна красками.
Каким образом и откуда произошло это сидение между двух стульев, делающее немыслимою спокойную оценку явлений и
фактов, совершающихся у всех на глазах, — я не знаю (то есть, быть может, и знаю, но скромность так уже въелась в мою
природу, что я прямо пишу: не знаю), но что оно существует — этого даже клейменый лжец не отвергнет.
«Всегда и само собою» в
природе, «очень редко и с величайшим напряжением сил» в искусстве — вот
факт, почти во всех отношениях характеризующий
природу и искусство.
Но мы уже заметили, что в этой фразе важно слово «образ», — оно говорит о том, что искусство выражает идею не отвлеченными понятиями, а живым индивидуальным
фактом; говоря: «искусство есть воспроизведение
природы в жизни», мы говорим то же самое: в
природе и жизни нет ничего отвлеченно существующего; в «их все конкретно; воспроизведение должно по мере возможности сохранять сущность воспроизводимого; потому создание искусства должно стремиться к тому, чтобы в нем было как можно менее отвлеченного, чтобы в нем все было, по мере возможности, выражено конкретно, в живых картинах, в индивидуальных образах.
Мир фактический служит, без сомнения, основой науки; наука, опертая не на
природе, не на
фактах, есть именно туманная наука дилетантов.
Как бы полна ни была наука, ее полнота отвлеченна, ее положение относительно
природы отрицательно; она это знала со времен Декарта, ясно противопоставившего мышление
факту, дух —
природе.
Психология народных обрядов коренится в религиозном миросозерцании. Заклинающий человек властен над
природой, она служит только ему; оттого он сам чувствует себя богом. Это подтверждается массой
фактов, собранных о людях-богах. Состояние сознания заклинающего
природу, по словам Е. В. Аничкова, еще не религия, но то смутное мировоззрение, в котором таились уже зачатки религии. Заклинание — это древнейшая форма религиозного сознания. [Там же, стр. 38–39]
Совершенно простое и логичное объяснение
фактов видимого антагонизма человеческой
природы происходит тогда, когда мы смотрим на человека, просто как на единый, нераздельный организм.
Начать с того, что такой господин ни в каком случае не может быть совершенно умным; не может он также иметь тех добрых качеств душевных качеств, которые извиняют недостаток умственных способностей; это ясно: чтобы постоянно сохранять веселость, нужно, прежде всего, быть довольным собою и своим положением (что показывает уже некоторую ограниченность
природы); но что всего важнее, необходимо чувствовать глубокое равнодушие к положению ближних: все весельчаки страшные эгоисты; это
факт.
Метод этот так обаятельно действовал на ум потому, что являлся не в виде школьных правил отвлеченной логики, а с необходимостью вытекал из самой сути дела: каждый
факт, каждое объяснение
факта как будто сами собою твердили золотые слова Бэкона: «non fingendum aut excogitandum, sed inveniendum, quid natura faciat aut ferat, — не выдумывать, не измышлять, а искать, что делает и несет с собою
природа».
В «законах
природы» нет ничего такого, что делало бы их единственно возможными, они существуют, потому что существуют, силою
факта, доколе не отменены или не изменены Божиим всемогуществом.
Самый
факт существования человека есть разрыв в природном мире и свидетельствует о том, что
природа не может быть самодостаточной и покоится на бытии сверхприродном.
Что вы, например, скажете, сударь мой, насчет такого красноречивого
факта: как только чумазый полез туда, куда его прежде не пускали — в высший свет, в науку, в литературу, в земство, в суд, то, заметьте, за высшие человеческие права вступилась прежде всего сама
природа и первая объявила войну этой орде.
И человек с равной силой обосновывает самые противоположные самосознания, одинаково оправдывает их
фактами своей
природы.
Факт существования «незаконной» семьи изобличает социально-приспособительную
природу семьи.
И вот я утверждаю, что в основе русской революции, разыгравшейся в полуазиатской, полуварварской стихии и в атмосфере разложившейся войны, лежит религиозный
факт, связанный с религиозной
природой русского народа.
Борьба классов перестала быть
фактом социально-экономическим, она стала
фактом духовным, она распространилась на всю совокупность человеческой
природы и человеческой жизни.
В нашу суровую эпоху, срывающую все покровы, невозможен уже и наивно-смешон старомодный идеализм, отворачивающийся от неприглядного
факта борьбы классов, от познания классовых антагонизмов и классовых наслоений, искажающих
природу человека.